Везде
Тестовый компьютеризм как методологическая парадигма искусственных обществ
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Тестовый компьютеризм как методологическая парадигма искусственных обществ
Аннотация
Код статьи
S207751800000119-9-1
DOI
10.18254/S0000119-9-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Алексеев Андрей Юрьевич 
Аффилиация: МГУ им. М.В. Ломоносова
Адрес: Российская Федерация, Москва,
Выпуск
Том 13 Выпуск 1-2
Аннотация
В работе предлагается тестовый компьютеризм как методологическая парадигма когнитивной науки, предназначенная для обоснованного приписывания психических феноменов компьютерным системам в общем и результатам мультиагентного инструментария искусственных обществ в частности. Для оценки роли тестового компьютеризма осуществляется анализ современных функционализмов и доказывается достаточная степень его идентичности машинному функционализму, за исключением постнеклассической позиции функции субъекта, применяющему комплексный тест Тьюринга для изучения когнитивных феноменов, имитируемых мультиагентой компьютерной системой
Ключевые слова
функционализм, компьютеризм, тестовый компьютеризм, комплексный тест Тьюринга, мультиагентные системы
Классификатор
Получено
30.04.2018
Дата публикации
14.05.2018
Всего подписок
14
Всего просмотров
3362
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
1 Введение
2 Данная статья является продолжением двух предыдущих работ, опубликованных на страницах журнала «Искусственные общества»: «Роль комплексного теста Тьюринга в методологии искусственных обществ», 2011 г. и «Объемная (3d) интенсиональная семантика словаря искусственного общества», 2014 г. (Алексеев, 2011; 2014). В некотором смысле она их интегрирует и подводит к завершению этап концептуальных исследований инструментария мультиагентого компьютерного моделирования социокультурных феноменов. Основная цель этих исследований состоит в обосновании возможностей правдоподобного приписывания компьютерным имитациям социальных систем – агентам и их мультикомплексам – когнитивных характеристик: жизни, разума, понимания, сознания, самосознания, творчества, любви, общения, морали и пр. В первой работе предлагалось использовать комплексный формат применения теста Тьюринга и его многочисленных, насчитывающих более чем сотни, версий для атрибутирования (обоснованного приписывания) компьютерным имитациям когнитивных феноменов. Во второй работе предлагались лингвистические средства, совмещающие в едином формате личные психические переживания с научными объяснительно/описательными средствами и, одновременно с этим, с концепциями квазиалгоритмической вычислимости. Наконец, в данной работе осуществляется анализ функционализма как когнитивистской философско-методологической парадигмы и его модернизация до требований инструментария искусственных обществ. Предлагаемые функционалистские формулировки могут пригодиться для работ по концептуальному проектированию мультиагентных систем и, пожалуй, самое главное, осуществить мировоззренческое позиционирование Я как субъекта мультагентной компьютерной технологии.
3 При формулировке философско-методологической парадигмы искусственных обществ автор предлагает двигаться от машинного функционализма 60-х годов прошлого века как базовой парадигмы современной когнитивистики к тестовому компьютеризму, основанному на постнеклассическом формате использования комплексного теста Тьюринга.
4

Функционализм как доминирующая парадигма современной когнитивистики
5 Парадигма функционализма в современной когнитивистике, точнее – в философии сознания, возникла в 1960-е гг. в ходе критического совмещения достижений бихевиоризма и физикализма. Функционализм подготовил плодородную почву для развития методологии описания, объяснения, предсказания, воспроизведения когнитивных феноменов. Источником функционализма явились идеи искусственного интеллекта. По сей день исследования в этой сфере являются самой продуктивной составляющей когнитивной технологии, так как снабжают когнитивную науку эмпирическим базисом – компьютерными реализациями когнитивных механизмов.
6 Другие крупные парадигмы философии сознания (физикализм, бихевиоризм, спиритуализм, эпифеноменализм, дуализм, двуаспектизм и пр.) вряд ли следует считать надежными эпистемологическими основами в решении проблемы сознания. Они способны нарисовать красивые блок-схемы психической деятельности (интеракционизм), предложить новые заманчивые теории информации (неодуализм), возбудить художественные интуиции (эмерджентизм в формате синергетического аутопоэзиса) и пр. Однако в условиях прохождения достаточно сурового фильтра компьютерной методологии и инженерии искусственного интеллекта нефункционалистские парадигмы раскрывают свою несостоятельность. Каузальные зависимости блок-схем лишаются номологического статуса. Натуралистический дуализм ведёт к эпифеноменалистическому отрицанию сознания даже у человека, не говоря уже о животных и искусственных системах. Синергетика, которая якобы сменила кибернетику в плане объяснения и конструирования программируемой социально-технической реальности, пользуется настолько невнятно артикулируемым словарём, что попытки лексического разбора синергетических терминов дают повод усомниться в том, что сам синергетик понимает собственные утверждения.
7 В отношении главных оппонентов – физикализма и бихевиоризма – функционализм предлагает комплексный формат изучения психофизической реальности. Функционализм утверждает, что когнитивный феномен психического содержания (боль, мысль, желание, убеждение) зависит не только от внутреннего состава и строения системы (физикализм) и не только от внешней поведенческой диспозиции (бихевиоризм), но и от функции (роли), которую данный феномен выполняет в когнитивной системе в целом. Общее функционалистское суждение (Fобщее) относительно стандартного ментального состояния зарубежных функционалистов ("боли") сформулируем следующим образом:
8 Fобщее: Боль(m) – это функциональное состояние (f), возникающее из-за телесного повреждения (p); проявляется в стонах (b) и вздрагиваниях (b); продуцирует знание (m) о том, что с телом что-то не в порядке (p), беспокойство (m) и желание (m) преодолеть (p) это состояние (f) при отсутствии конфликтующих интенций (m),
9 где термины суждения проиндексированы обозначениями: m – ментальное, p – физическое, f – функциональное, b – бихевиоральное. В данной работе мы будем предлагать формулировки различных версий функционализма, соответствующие по стилю и содержанию формуле Fобщее. Формулы потребуются для выявления специфики тестового функционализма. «Ментальное» и «когнитивное» состояния, конечно, семантически разнятся, но в формулах они применяются как синонимы. Первоначальная задача – обосновать возможность концептуальной редукции «функционализмов» к исторически первой и оригинальной форме – к функционализму машины Тьюринга. Перед этим обозначим проблемы с изучением функционализма в отечественной науке.
10 Функционализму как философской парадигме сознания в нашей стране не повезло. Впрочем, не повезло и аналитической философии, неотъемлемой частью которой является функционализм. Впервые широкое, во всероссийском масштабе, обсуждение данной парадигмы как эпистемологического основания когнитивно-компьютерной науки было предложено на круглом столе «Функционализм и компьютерные науки» (ведущие – Ю.И. Александров, Б.В. Бирюков и Д.И. Дубровский) в рамках конференции «Философия искусственного интеллекта», г. Москва, 18-20 января 2005 г. [Алексеев, Смирнова, 2005, С. 9-10]. В междисциплинарном обсуждении участвовало свыше ста философов, психологов, биологов, филологов, математиков, физиков, социологов, культурологов и др. Встреча носила во многом обзорный характер. Д.И. Дубровский представил разные интерпретации функционализма представителями аналитической философии, выделил нередукционистские варианты, которые могут служить основой продуктивной разработки проблемы сознания, теоретического объяснения природы субъективной реальности и создания перспективных направлений развития когнитивной науки. Функционалистский вариант двуаспектного решения психофизиологической проблемы был предложен Ю.И. Александровым – психические процессы (характеризующие организм и поведенческий акт как целое) и нейрофизиологические процессы (протекающие на уровне отдельных элементов), он предложил сопоставлять через функционально организованные информационно-системные процессы. Дискуссия продолжилась на круглом столе «Философско-методологические проблемы когнитивных и компьютерных наук» в рамках IV Российского философского конгресса «Философия и будущее цивилизации», г. Москва, 24-28 мая 2005 г. (руководители – В.А. Лекторский, В.А. Глазунов, А.Ю. Алексеев) [Философия и будущее цивилизации, 2005]. Обсуждения функционалистской проблематики чётко обозначили отечественные прорехи в знакомстве с зарубежными аналитико-философскими наработками функционализма.
11 За последние годы ситуация существенно не изменилась. Для отечественных исследователей функционализм до сих пор terra incognita и концентрированно не представлен в обзорных антологиях, учебных курсах, переводных изданиях, тематиках постоянно действующих семинаров, конференций. Несомненно, при изучении психофизического функционализма опыт зарубежной аналитической философии очень важен. Однако и отечественная философская наука способна внести и вносит оригинальный вклад в развитие функционализма, отталкиваясь от собственных оригинальных идей.
12 Функционализм Х. Патнэма странным образом созвучен и в некоторых положениях тождественен функционалистским интерпретациям теории мозговой деятельности, предложенных в «Рефлексах головного мозга» И.М. Сеченовым [Сеченов, 1863], за сто лет до патнэмовской концепции. Мы не будем раскрывать, что аналогии просматриваются даже на уровне мысленных экспериментов. Вот только X. Патнэм эти эксперименты провел век спустя. Сеченовская идея, эпохальная для психифизической проблематики, нашла развитие в психологической, нейрофизиологической, нейрокомпьютерной отечественных школах. Однако эта идея не нашла отражения в современной – аналитической, т.е. в большей мере, «островной» – философии сознания. Зарубежная философия об этой работе И.М. Сеченова не знает – за 150 лет статья так и не была переведена с русского на английский. Возможно, поэтому советские летающие ракеты летали лучше американских: в нейрокомпьютерных механизмах полёта и наведения отечественных ракет (проекты В.Д. Цыганкова) был заложен принцип анохинской функциональной системы с активным «входом» (анохинская теория, в свою очередь, была инспирирована сеченовскими исследованиями). В американских ракетах использовался винеровский проект пассивной обратной связи, традиционный для бихевиористской парадигмы [Алексеев, 2010]. В связи с этим американцами был упущен параметр «внутренней активности», крайне важный для самой сути самоорганизации – посредством генерации возможных траекторий формируется цель и план полета самонаводящейся ракеты, априори не предзаданные разработчиком.
13 К протофункционалистским идеям, в которых доминирует идея компьютинга когнитивных феноменов, относится и проект первой в мире коннекционисткой машины и работающего суперкомпьютера – машины Корсакова, 1832 г. В ряде работ мы показали то, что проект Корсакова является формальным определением понятия коннекционистского алгоритма, а машина Корсакова – протонейрокомпьютером [Алексеев, 2012].
14 К современным функционалистским идеям относится методологический проект разработки проблематики сознания, предложенный Д.И. Дубровским более 40 лет тому назад [Дубровский, 2007, С. 26-27]. Проект погружает исследователя в многомерное пространство функциональных отношений между когнитивными феноменами и их нейральными коррелятами, образуемое онтологическим, гносеологическим, аксиологическим и праксеологическом «измерениями». Информационный подход к изучению субъективной реальности явно позиционируется как нередуктивная версия функционализма [Дубровский, 2006].
15 Значительный вклад в развитие методологии функционализма способна внести даже отечественная парадигма постнеклассической рациональности, предложенная В.С. Стёпиным [Стёпин, 1992]. Несмотря на высокий уровень теоретико-методологической общности, данная парадигма категориально чётко предписывает роли и функции субъекта в современных полисистемных формированиях электронной культуры, в контексте социокультурных ценностей, норм, моральных регулятивов, эстетических канонов информационного общества.
16 Именно в рамках стёпинского подхода перспективно обозначить новую форму функционализма в философии когнитивистики. Эту форму автор назвал «тестовый функционализм» или «функционализм теста Тьюринга» [Алексеев, 2013]: постнеклассический субъект исполняет роли и выполняет функции в мире электронной культуры. В данной работе тестовый функционализм рассматривается как начальная идея, которая требует проработки. Однако и эта нечетко сформулированная идея достаточна для демонстрации конститутивной функции, которую способен выполнить комплексный тест Тьюринга для выработки мировоззренческих ориентиров при изучении мультиагентных моделей.
17 Поэтому автор призывает обратить внимание и на собственную историю развития функционалистской парадигмы, перестать «вслепую» копировать идеи зарубежной аналитической философии, и постараться органично включать эти идеи в контекст изучения «психики», «сознания», «мышления», «личности», «общества», сложившихся в философии и методологии отечественной науки и культуры.
18 Чтобы выявить функции тестового функционализма, упорядочим бесконечное разнообразие современных «функционализмов». Для этого выявим общий теоретический каркас «семейного сходства» его различных форм. Исторические факты позволяют судить о том, что этот каркас строится из тьюринговых идей в области компьютерной науки и философии искусственного интеллекта. Поэтому перед исследованием истоков современного функционализма нарисуем диаграмму современных направлений данной парадигмы.
19 Современный функционализм как парадигма философии когнитивистики многообразен и вариативен. Невозможно утверждать о некотором едином «функционализме» с чётко заданным словарем, методологией, программой. Можно утверждать лишь о «функционализмах». Причем количество разновидностей «функционализма» равно количеству функционалистов, умноженному на количество интервалов времени, в течение которых у функционалиста сохраняется некоторая устойчивая концепция функционализма.
20 Показательным примером этой «относительности теории функционализма от времени» являются различные редакции статьи «Functionalism» Джанет Лёвин (2004 и 2013 гг.), изданных в престижной Стэндфордской энциклопедии. В первой редакции (2004 г.) Дж. Левин выделила следующие разновидности: функционализм машинных состояний, психофункционализм, аналитический функционализм, функционализм тождества функциональных состояний. В редакции 2013 г. Дж. Лёвин немного изменила свои функционалистские взгляды [Levin, 2013]. Три первые разновидности функционализмов остались без особых изменений, но вместо четвёртого предложены новые формы: функционализм ролей (Role-functionalism) и функционализм реализаторов (Realizer-functionalism). В принципе, это объяснимо общемировыми натуралистическими тенденциями в изучении когнитивной проблематики. Так, например, сегодня достаточно комфортно среди квазифункционалистских теорий сознаний ужился натуралистический дуализм (Д. Чалмерс), который, на наш взгляд, является оттенком постмодернистской реформации научного знания. В нашумевшем недавно у нас в стране переводе книги «Сознающий ум…» [Chalmers, 1993] явно обозначенные компьютеристские «идеи» неодуализма сложно связать с компьютерными технологиями. Например, главный аргумент неодуализма – аргумент мыслимости когнитивно-компьютерной системы «Я – зомби» не только расшатывается, но напрочь разрушается при попытке вообразить её инженерную реализацию (Дж. Маккарти, Д. Деннетт и др.). Это своеобразно отметил Роберт Кирк, основатель темы «философских зомби» (1978 г.): после знакомства с «Чалмерсом-зомби», в 2005 г. «убивает» своё концептуальное изобретение, так как из-за «зомби» возникла невероятная путаница в когнитивной науке [Алексеев, 2008]. Тем не менее, в работе Д. Чалмерса показательным является факт натурализации феноменологической составляющей когнитивной тематики, хотя непонятно, каким образом дуализм можно физикализировать. Апеллируя к некоторой невнятно артикулируемой «новой теории информации» Д.Чалмерса?
21 Следуя натуралистической тенденции, Томас Полджер в объёмной работе «Естественное сознание» [Polger, 2004] попытался создать комплексный формат, единый для всех разновидностей функционализмов. Интегратором является реализатор когнитивного феномена. Реализатор – не что иное, как физикальная составляющая когнитивно-компьютерной конструкции. Например, в роли этих составляющих могут выступать технические элементы компьютера. Однако в результате интеграции, на мой взгляд, получился натуралистический функционализм, созданный по аналогии с натуралистическим дуализмом. Для интеграции требуется концепция, выходящая за рамки системы понятий. Либо надо показать некий синергетический способ «самоорганизации» функционализмов посредством «странного аттрактора», в роли которого в теории Т. Полджера выступил «реализатор». Но реализатор, который описывается естественными науками, т.е. объективно (основной замысел Т. Полджера именно таков), не может иметь приватного феноменологического статуса, требуется субъект-наблюдатель, Я. Что же это за теория сознания, которая не способна описать своё собственное сознание? Возьмите любую нормальную парадигму философии сознания. В ней обязательно участвуют Я, моё сознание.
22 Применительно к инструментарию искусственных обществ «реализатор» интерпретируется достаточно четко: это агент или комплекс агентов. Удобно также реализаторы воспринимать не только в виде четко фиксированных индивидов и кластеров, но и в виде некоторого аморфного, роевого состояния.
23 Вернёмся к работе Дж. Лёвин. Она выделяет следующие разновидности функционализма (в редакции 2004 г.).
24 1. Функционализм машинных состояний. Возникновение боли, пребывание в болезненном состоянии, стремление избежать боли – всё это описывается программой машины Тьюринга (см. формулу Fмашинный).
25 2. Психофункционализм рассматривается как методология когнитивной психологии, задающая исследовательскую программу описания и объяснения ментальных состояний и процессов в виде некоторых «сущностей», играющих роли в осуществлении поведения. Н.Блок предлагает формулу. Если Т – психологическая теория с n ментальными состояниями, из которых, например, 17-ое является «болью», тогда психофункционалистская «теория боли» в классическом для этой парадигмы формате задается следующим образом:
26 Fпсихофунк: Чувствовать боль = быть F17 –ым при условии: F1, …Fn (T(F1 … Fn, i1…, о1…)), где F1, …, Fn – функциональные термы, обозначающие ментальные термины; i1, о1 и т.д. – это входы/выходы системы [Block, 1981].
27 3. Аналитический функционализм – это методология выработки, анализа, манипуляции и трансляции «тематически-нейтральных», функционально заданных терминов. Данные термины применяются для осуществления аналитических операций обобщения и ограничения когнитивных понятий, например, подведения отдельных психических феноменов под достаточно чётко фиксированный когнитивный тип, либо, напротив, выделение элементарных свойств и сингулярных событий. Данная разновидность функционализма позволяет, по замыслу их сторонников, создать некоторый промежуточный язык, который коррелирует когнитивные феномены с их физическими реализаторами, в частности, с компьютерными системами. Такой медиальный язык, «язык-посредник» по стилю похож на языки функционального программирования, например, аппликативных исчислений, для которых техническая реализация представляется делом второстепенной важности. Главное – предоставить полное и непротиворечивое описание функций, в которых степень общности задаётся рекурсивными определениями, подводимыми под математическое определение алгоритма А. Черча или лингвистические манипуляции в рамках определения А.И. Маркова. Онтологические проблемы для аналитического функционализма «сняты», они переориентированы на решение лингвистической проблемы. Это позволяет чётко и ясно утверждать о психофизической тематике (вспомним, что аналитическая философия – это, в первую очередь, изучение значений и смыслов терминов используемого языка).
28 4. Функционализм тождества функциональных состояний. Это – развитие программы аналитического функционализма на базе крупных методологических наработок физикалистской теории тождеств. Для анализа когнитивных феноменов применяется двумерный лингво-логический аппарат. Все суждения о психофизической проблематике «нанизываются» на этот логико-лингвистический каркас: по одному измерению позиционируются интенсионалы ментальных терминов, по другому – интенсионалы естественно-научных терминов. Эстенсионалами терминов являются, в общем случае, возможные миры, характеризующие, соответственно, внутренний феноменальный мир человека и миры научных определений, регулярностей, законов и объяснений. Дж. Лёвин достаточно четко подчеркнула двумерность в формировании функционалистского языка – один язык участвует в образовании психологических дефиниций, другой – естественно-научных, в частности нейрофизиологических. Возникает проблема смыслового тождества функционалистских дескрипций на уровне интенсионалов терминов. Ещё одна проблема – выбор одного из двух альтернативных подходов к двумерности: некоторые исследователи считают, что психические феномены описываются языком второго порядка относительно нейрофизиологического языка, другие, напротив, порядок использования языков меняют. Двумерность функционалистского языка мы рассматривали в [Алексеев, 2013-2], однако вне связи с работами Дж.Лёвин.
29 Лингвистическая проблема двумерного описания когнитивных терминов чётко обозначилась и в оригинальной для функционализма работе X. Патнэма «Психика и машина»: 1) Боль P тождественна стимуляции C-волокон [Putnam, 1960, P. 377]; 2) «Состояние S [боль – А.А.] тождественно включению триггера № 36» [Ibid, P. 384]. Для решения данной проблемы был предложен диахронический язык, который чётко задал его двумерность. Орон Шагрир в работе «Взлет и падение компьютерного функционализма» [Shagrir, P. 229] отмечает два измерения, которые этот язык должен описывать:
30
  1. отношение уникальной реализации FUR: Любое ментальное событие М является так же некоторым функциональным событием F;
  2. отношение супервенции (FSUP): Любое функциональное событие F является так же ментальным событием М.
31 Как было отмечено выше, Т. Полджер [Polger, 2004] акцентирует внимание на реализаторе – функциональной системе, которая фактически осуществляет (реализует) психическое, нейрофизиологическое или компьютерное состояние. В силу либо патнэмовского принципа изофункционализма либо принципа информации относительно ее носителя Дубровского, субстрат реализации не существенен, тем не менее, для натуралистического объяснения сознания требуется конкретика. Поэтому следует различать химические, физические, нейрофизиологические и, добавим мы, компьютерные электронные реализаторы.
32 В связи с этим, «функционализмы» распределяются по типам отношения (реализаторы/супервенторы). Тогда возникают физические, химические, биологические, нейрофизиологические, психические, персоналистические, социальные и др. «функционализмы». Например, для психической системы (допустим, она описывается на языке второго порядка) реализатором является нейрофизиологическая функциональная система (язык первого порядка). Для социальной системы реализаторами являются функционально организованные личности и пр.
33 Понятие супервентора вводится по аналогии с понятием «реализатора». Супервенция – это «сопровождение» ментальными феноменами некоторой физической организации. Имеются различные интерпретации «супервенции». Сопровождение понимается как следование перед низкоуровневым процессом, за ним, параллельно ему, или в непосредственной слиянности с ним. Логично предположить, что супервентные отношения осуществляют супервенторы. Например, психическая функциональная система является супервентором нейрофизиологической, персоналистическая система – супервентором социальной и т.п. Таким образом, порядок описания когнитивного феномена (когниции): супервентор → реализатор, либо реализатор → супервентор, по сути, определяется произволом исследователя, как это мы видели ранее на примере функционализма тождества функциональных состояний.
34 Теперь, если исходить из отношения «реализатор → супервентор», то супервентор – это функциональная система (n + i) –го порядка, где n – порядок языка, описывающего мои психические феномены (например, «мне больно»), i = 1, 2,…, N – порядок метаязыка функциональных спецификаций супервентора. Если исходить из обратного отношения, то реализаторы специфицируются функциональными системами (n - j) –го порядка, где j = 1, 2,…, N – порядок метаязыка функциональных спецификаций реализатора. При i = j = 0 метаязык вырождается в объектный язык. Например, для вырожденного случая, пусть а, x, y – это предметные переменные, тогда «ментальная причинность» в формате народно-психологического функционализма раскрывается следующим образом в отношениях супервентора (s) и реализатора (r):
35 Fнародно-псих: Если агент a (Я), желает х (s) и убежден(s), что х можно достичь (s), выполнив у (r) и приписывает y (s) – лучший способ достижения x среди других возможных способов {y’, y’’, y’’’, …} (r), тогда a устремляется к y (r) и к последующим y’ (r) на основе данной интенции (s), при прочих равных условиях (r).
36 Здесь мы привели пример решения проблемы ментальной причинности, предложенной в [Robb, Heil, 2013]. Имеется некоторый n-ый уровень спецификации моих когнитивных феноменов. При n=0 Я имею феноменальное ощущение, «желание как таковое». При n > 0, как мы видим для приведённого примера, имеется языковое выражение для «моего желания». Например, «Я желаю x» задаётся при n = 1; «Я желаю x и убеждён в возможности удовлетворения x» задается при n = 2 и т.д. Порядок уровней описания феноменального качества (n), в принципе, произвольный, так как не совсем понятно, какое ощущение является первичным – «желания x» или «возможности x». Это положение, кстати, являлось для Н.Блока одним из аргументов в пользу вторичности интеллектуальных способностей относительно первичных психических переживаний при критике оригинального теста Тьюринга [Блок, 2006]. В этом примере мы видим, как задается стандартная функционалистская схема удовлетворения потребности и, по всей видимости, большинство современных теорий организации строятся по этой схеме. Для мультиагентного инструментария схема хороша: она просто и прочно приписывает когнитивные феномены агентам и их коалициям в соответствии с экспертными знаниями психологов, социологов и др.
37 Многообразие функционализмов значительно увеличивается при разрыве непосредственных связей супервентор/реализатор. Например, если супервенторы – это ментальные феномены, а реализатором является «тело» (т.е. здесь нейрофизиологическая функциональная система выпадает из рассмотрения), тогда возникает, скажем, психосоматический функционализм. Однако вряд ли такое расширение многообразия функционализмов позволительно в когнитивной науке. Нарушение последовательности в отношениях супервенция-реализация – прямой путь к мистицизму, что ярко проявилось, например, при изучении темы «сознание-тело» в стиле a’la Блаватская у И.А. Бесковой [Бескова, 2005]. Отсюда - многообразные спекуляции на тему «когнитивной телесности», «сознательного тела» и пр.
38 Вернёмся к классификации функционализмов Дж. Лёвин, точнее, к тому, что она упустила. И в старой, и в новой редакции статьи «Функционализм», по непонятным для нас причинам не упоминается компьютерный функционализм (computational functionalism).
39 Компьютеризм как высшая стадия функционализма
40 Компьютеризм (computationalism) – наиболее мощная парадигма современной когнитивно-компьютерной науки. Она задаёт парадигму изучения когнитивных феноменов самого широкого спектра – витальных, ментальных, персональных, социальных. Для компьютеризма встречаются иные транскрипции: «компьюшизм» [Юлина, 2004, C.168], «компьютационализм» [Алексеев, 2004], вычислительная теория сознания («The Computational Theory of Mind» [Horst, 2011]). Все эти «кальки», на мой взгляд, неудобно произносить. Т.А. Конькова, молодая исследовательница функционализма, предлагает использовать именно слово «компьютеризм»: звучит благозвучнее и в роли реализатора подразумевается конкретное техническое устройство – компьютер [Конькова, 2011].
41 Компьютеризм – это функционализм всех перечисленных разновидностей, каждая из которых конкретизируется тогда, когда супервенторы и/или реализаторы представлены в компьютируемом формате. Например, боль как когнитивный супервентор – это не просто статическое психическое состояние или содержание. Это – компонента квазиалгоритмически функционирующей динамической системы, факторы которой задаются ментальными причинами и ролями «боли» в составе функций целостного организма. Реализатор боли – это компьютер, который трактуется двояко – в узком и широком смысле слова «компьютер». В узком смысле «компьютер» рассматривается в инженерном формате, т.е. со всеми прилагаемыми видами обеспечения вычислительного процесса: техническим, программным, информационным, лингвистическим и пр. Когда «компьютер» трактуется в широком смысле, то мозги, тела, социумы и, в целом и общем, агенты рассматриваются как абстрактные машины исполнения алгоритма. Имеется ещё одна трактовка термина «компьютер», достаточно часто фигурирующая в концептуальных построениях современных функционалистов: «компьютер» – это некоторый проект, предполагающий реализацию в будущем, но отнюдь не проект компьютерной машины Бэббиджа-Тьюринга-Неймана: «искусственный интеллект на базе старой, дряхлой вычислительной машины – это фантастика дурного вкуса». Это высказывание Д. Деннета широко известно.
42 Компьютеризм строго продолжает идею машинного функционализма и является наиболее аутентичной разновидностью функционализма. В нем четко прописываются: экстерналисткая/интерналистская программы изучения супервении/реализации, проекты «воплощения» когниций в компьютерной системе, эпистемологический базис в форме «знаний» когнитивно-компьютерной системы и многое другое, когнитивно-компьютерное, а не психонейрофизиологическое.
43 На наш взгляд, компьютеризм – это высшая стадия развития функционализма. Поэтому крайне странным представляется то, что Дж. Лёвин упустила его из виду в редакции статьи 2013 г. (хотя бы в плане ссылки на работы компьютеристов). В компьютеризме идея функционализма машинных состояний обогащается идеей содержания этих состояний в виде теорий репрезентации и «внутреннего языка мысли». Это положение чётко прописал С. Хорст [Horst, 2011]. Дело в том, что машинный функционализм состояний Х. Патнэма был расширен его учеником Дж. Фодором сразу же после обнаружения проблем с тем, что машинные состояния не позволяют манипулировать с содержанием этих состояний. Скажем, для классического патнэмовского примера – «триггер № 36 включен» отнюдь не означает того, что Я обладаю квалиа, если «Я – это машина Тьюринга». Требуется репрезентация содержания «боли» и экспликация этого содержания, например, в психофункционалистском формате. Другой пример репрезентационного подхода: eсли изучаются когнитивные феномены социокультурного содержания, то в «культуре» модульно выделяются блоки «данных», «знаний» и пр. У функционалиста-культуролога такая поспешная технологическая структуризация «культуры» способна вызвать недоумение. Однако для когнитивно-компьютерного представления «культуры» концептуальных затруднений это как бы не вызывает.
44 Выше мы рассмотрели многообразие «функционализмов», обусловленное традицией зарубежной аналитической философии. На самом деле, это многообразие намного шире. Ключевой фактор, влияющий на неоднозначность функционалистских подходов, заключается в лингвистической полисемии термина «функция». Покажем влияние различных интерпретаций термина «функция» на невероятно широкое увеличение множества «функционализмов».
45 Под «функцией» в когнитивистике часто понимается, во-первых, разновидность математического отображения, область отправления которой задаётся нейрофизиологическими субстратами и их диспозициями, а область назначения составляют ментальные феномены. Во-вторых, роль (функция), которую выполняет когнитивный феномен в составе целого. В-третьих, реже, функция – это саморекурсивное описание, предполагающее интегративное выражение, как это предлагается в аутопоэзисе или в эмерджентизме. Для компьютеризма идеальным является вариант, когда эти отображения, роли и самоописания вычислимы. Функциональная система опосредует данное отношение и может выражаться сложной системой кодов, характеризующих, например, информационную причинность между психическим/нейрофизиологическим. Расшифровать «код» информационной причинности – значит обрести возможность компьютировать феномены субъективной реальности. Данную разновидность функционализма обозначим как криптологический функционализм (Д.И. Дубровский).
46 Если функция – это роль, которую выполняет то или иное когнитивное состояние в способе функционирования системы в целом, то получается функционализм состояний. Это – классический патнэмовский функционализм. Если принимаются во внимание содержательные характеристики «состояний», такие как «квалиа», «опыт», «переживание», то данная разновидность «ролевого функционализма» носит название контентного функционализма («функционализм содержаний»). Методологии их изучения принципиально различаются: если для функционализма состояний онтологический вопрос бессмысленен: «быть в определённом ментальном состоянии – значит находиться в определённом отношении входа к выходу и к другим состояниям системы в целом», то для контентного функционализма становятся необходимыми эссенциалистские соображения по поводу «сущности» конкретного или типового когнитивного состояния.
47 Далее, функционализм значительно усложняется при учёте того или иного подхода к трактовке термина «сознание». Унификация данного термина невозможна. Например, в аналитической традиции выделяется «квалиативный» функционализм, направленный на решение проблемы функционального описания и объяснения квалиа как психологического факта дифференцированной качественности того или иного состояния сознания (Д. Чалмерс). «Акцессный функционализм» описывает способы доступности феноменального содержания сознания (Н. Блок). «Проективный функционализм» стремится разрешить проблему «проективного сознания» с позиции приватного ощущения, «каково быть, например, летучей мышью» (Т. Нагель). Нарративный функционализм, очень схожий с когнитивно-компьютерной интерпретацией лингвистического бихевиоризма - парадигмальной основы оригинального теста Тьюринга, не испытывает проблем с «внутренним Я» и приватными психическими ощущениями. Психическое, самость, Я, другие когниции – это иллюзии. Все люди – зомби. Мнимое «персональное» конституируется биографическими сказаниями и социокультурными мемами. Люди могут стать сознательными, если приобретут способность идентификации уникальной функции, которую они выполняют в системе глобального, гетерархически организованного искусственного интеллекта (см. подробный анализ работ Д. Деннета в [Юлина, 2004]). Однако любое «сказание» и мем, помимо формы и содержания «текста», должен иметь носителя (классический подход отечественной школы информатики к трактовке информации как триединству формы, содержания, носителя). Поэтому даже «чистый» деннетовский функционализм состояний, обоснованный в формате глобального искусственного интеллекта, немыслим без реализаторов как носителей желания, боли, наслаждения и пр.
48 Понятие «функции» может иметь телеологические значение, например, для чего и зачем, ради какой цели выполняется данная функция. Телеофункционализм знаменует возврат к классическому аристотелевскому определению функции как «быть полезным для чего-то». Стандартной интерпретацией телеофункционализма в социальной технологии является суждение «Если бы не родился Пушкин, Александр Сергеевич, то родился бы Фамилия, Имя Отчество, который выполнил бы функцию создателя русского литературного языка». Либо, скажем, для реализации некоторой неоевгенической социальной технологии индивиды должны выполнять определённые роли в соответствии с заданными когнитивными параметрами.
49 Термин «телеофункционализм» окружен метафизическими коннотатами. Поэтому удобнее было бы применять термин контекстный функционализм. Т.е. функция задается контекстом: для физико-химических процессов контекстом выступают способы функционирования биологических систем, для нейрофизиологических – сознательные системы, для индивидов – социальные системы. Контекстный функционализм характеризуется: 1) «эвристическим» подбором реализаторов когниций, адекватных программе системного развития; 2) холистической программой изучения и развития функциональных систем. Эти два положения значимы для организации конвергентного развития НБИКС-комплекса, в котором технологии выступают в качестве над- и под-систем, в зависимости от целей проработки некоторой комплексной проблемы. Например, биогерменевтика как технология «предпонимания» биологических систем, предполагает то, что биоинженерная конструкция является реализатором (квази)сознательной системы.
50 На разнообразие «функционализмов» оказывает влияние многоаспектное представление того, что является «входом», «выходом», «супервентором», «реализатором». Например, Т. Полджер осуществил классификацию функционализмов по степени различия функциональной и физической организации сознательных систем, т.е. по множеству возможных характеристик «множественной реализации» (MR). Сознательными являются не только люди, но и следующие системы:
51
  • у которых физическая организация незначительно отличается от человеческой, например обезьяны, кошки, собаки и пр. (слабый функционализм, Weak MR);
  • у которых физическая организация существенно отличается от человеческой, скажем инопланетяне (инопланетный функционализм, SETI MR, от «Search for Extraterrestrial Intelligence» – поиск внеземного разума);
  • системы, с неопределённой физической организацией, например, черви, бактерии (cтандартный функционализм, Standard MR);
  • все в достаточной степени высоко функционально организованные системы вне зависимости от их физической организации, например, компьютеры (радикальный функционализм) [Polger, 2004, P. 6].
52 Другая классификация примерно по такому же основанию, но более грубая, предлагалась несколько десятилетий ранее Н. Блоком [Block, 1981; Блок, 2006]: а) шовинистический функционализм, который предполагает наличие сознания только у человека и, следовательно, все нечеловеческие реализаторы когниций – это всего лишь метафоры; б) либеральный функционализм, который включает все классы функций, предложенные выше Т. Полджером.
53 Для построения классификации функционализмов Т. Полджер берёт в основу ранние методологические исследования Пола Чёрчленда, в которых различались четыре проекта философии сознания: онтологический, методологический, семантический и эпистемологический. К третьему классу Т. Полджер добавил интенциональный функционализм, а эпистемологический функционализм разбил на теоретический и объяснительный. Получилось следующее:
54 1) метафизический функционализм, который у П. Чёрчленда обозначался термином «онтологический», предназначен для обоснования онтологических утверждений следующего вида:
55 Fметафиз: «быть в ментальном состоянии значит быть в функциональном состоянии относительно входа/выхода системы, других ментальных состояний и системы в целом»;
56 2) интенциональный функционализм, стремящийся объяснить способность функционального состояния обладать интенциональным содержанием: как, что и почему некоторые состояния или функциональные элементы способны быть носителями значения или быть непосредственно некоторыми интенциональными объектами:
57 Fинтенц: для ментального состояния M системы S обладать интенциональным или репрезентативным содержанием C (или быть способным к этому), значит выполнять для M функциональные роли {R1, . . . , Rn} [Ibid, P. 87];
58 3) семантический фунционалилизм:
59 Fсемант: содержание или референция O ментального состояния M определяется функциональными ролями {R1, . . . , Rn}, выполняемыми M в системе S оносительно (i) к внутренней когнитивной организации S либо (ii) к взаимодействию S с внешним окружением [Ibid, P. 90].
60 В отечественной науке данная разновидность функционализма использовалась в психосемантических исследованиях форм общественного сознания (см., например, у В.Ф. Петренко) или, в более общем формате, в психосемиотике.
61 4) теоретический функционализм – это, как полагает Т. Полджер – наиболее проработанная версия семантического функционализма, согласно которой функционалистская теория суть психологическая теория, в которой все термы теории специфицированы их функциональными ролями в данной теории:
62 Fтеоретич: «Содержание, задаваемое ментальным термом или предикатом теории P определяется их функциональными ролями {R1, . . . , Rn} которые P выполняет в T» [Polger, 2004, P. 93]. Теоретический функционализм очень похож на рассмотренный ранее психофункционализм.
63 5) объяснительный функционализм призван объяснить когнитивный феномен посредством референции когнитивного термина к функции (функциональным блокам), которую выполняет некоторый реализатор в системе в целом. Имеются классические объяснительные схемы: телеологическая, которая объясняет каузальные отношения стремлением к цели; адаптационная, которая объяснения строит исходя из понятия механизма приспособления и эволюции. Таким образом, объяснительный функционализм подразделяется на телеологический, этиологический, эволюционный, эволюционно-эпистемологический и др.
64 Fобъяснит: объяснение наличия, сохранения или изменения когнитивного состояния M в системе S ссылается на функциональные роли {R1, . . . , Rn} которые M занимает в системе S, или на то, как некоторые свойства {P1, . . . , Pn} способствуют конкретизации (демонстрации) посредством M функциональных состояний {F1, . . . , Fn} в S.
65 6) методологический функционализм изучает любой процесс или технологию, которые раскрывают понятие системы в терминах функций и функциональных ролей, системы, её подсистем, компонентов и элементов.
66 Fметодол: метод понимания психического состояния M системы S заключается в определении функциональный ролей {R1, . . . , Rn}, которые M играет в системе S или в некоторой надсистеме S* (если S играет в S* функциональную роль) или в определении функциональных блоков {P1, . . . , Pn}, композиционно задающих M [Ibid, P. 107].
67 Выше обозначенные формы «функционализмов» базировались на методологических предпосылках исследования когнитивной тематики Полом Чёрчлендом. Если принять во внимание подобные отечественные исследования, то получим иную классификацию функционализмов. Например, воспользуемся интересной концептуальной конструкцией – «философским квадратом», предложенной Д.И. Дубровским примерно в те же годы, что и методология П. Чёрчленда. Четырёхмерное пространство схемы когнитивных исследований задаётся посредством пересечения онтологического, гносеологического, аксиологического, праксеологического. Так как эти категории, по мнению Д.И.Дубровского, инвариантны по отношению ко всем философским направлениям, то они соответственно конституируют и частную проблематику – проблему сознания (точнее, субъективной реальности) [Дубровский, 2009, С.8-44]: «Без основательной гносеологической рефлексии невозможна основательная онтология… Ценностные параметры и факторы активности непременно включены в любой акт познания и сказываются на его результате» [Дубровский, 2007, C.29]. Отношения, обозначенные на «квадрате», позволяют вести систематический и целостный учёт параметров сознания, не упускать из виду одно по причине изучения другого. При этом по аналогии с «функционализмами» Чёрчленда-Полджера, вполне основательно можно выделить онтологический, гносеологический, аксиологический, праксеологический функционализмы. Кстати, этический функционализм является традиционным направлением философских исследований, идущим от «гномов» семи мудрецов. Так, «золотое правило поведения», или, скажем, категорический императив И. Канта четко предписывают Я функции и роли носителя, соответственно, справедливого и должного поведения. По всей видимости, этическую проблематику мультиагентных систем, в частности, и искусственного интеллекта, в общем, следует прорабатывать именно в этом направлении.
68 Философский квадрат, однако, не способствует полноте охвата когнитивной проблематики. В нём не учитываются культурологические особенности трактовки «сознания». Так, например, Ван Гулик – представитель западной культуры – фиксирует не более десятка понятий «сознания», от которых берут начало упомянутые выше разновидности функционализмов: квалиативный, акцессный, проективный и пр. [Gulick, 2004]. Однако, с учетом трактовки понятия «сознание» в контексте восточной культуры, например, в психологии раннего буддизма (см. в «Психология раннего буддизма. СПб.: Издательство «Андреев и сыновья», 1993), мы насчитаем, как минимум, 54 класса чувственных форм сознания, большинство которых «эстетически нагружено» (среди них – радость, грусть, боль). Остальные классы (общее число классов состояний сознания достигает 121) – это «этически» нагруженные состояния сознания. Очевидно, что такая детализация, инспирированная метафизикой буддизма, более «аналитична», нежели её западный аналог, рассмотренный немного выше. Сегодня Далай Лама инспирировал грандиозный когнитивистский проект: интегрировать науки о мозге и сознании в рамках метафизики буддизма. Вышел первый том многотомной работы [Buddhizm, 2018]. Интересно, как измениться словарь когнитивных терминов в результате этого масштабного проекта, в котором участвуют ведущие когнитивные и нейро-ученые со всего мира. Несомненно то, что все социально-эпистемологические вариации трактовки «сознания» существенно влияют на расширение разнообразия «функционализмов».
69 Складывается впечатление, что мы имеем некоторую разновидность континуального функционализма, который непрерывно вбирает в себя бесконечное множество всех других форм. Поэтому крайне актуальной и важной для развития философии сознания является разработка интегрального функционалистского формата. Так, Дж. Лёвин в упомянутой выше работе [Levin, 2013] по сути предлагает пример комплексной формы функционализма, которая задается скрупулёзной систематизацией дефиниций термина «функционализм» средствами единого словаря. То есть априорные теоретические предположения исследователя по поводу многообразия «функционализмов» являются основой интеграции.
70 Т. Полджер идет противоположным путем, «снизу-вверх». Он выделяет важный, но, тем не менее, частный инвариант функционалистской дефиниции - проблему множественной реализации функциональных состояний. Все возможные «функционализмы» объединяются в «Общем функционализме» (Generic functionalism) посредством фиксации этого главного, по его мнению, функционалистского отношения. Натуралистическая тенденция проявилась в формировании естественно-научных требований объективности и синхронности психических/(квази-)биологических феноменов.
71 Имеются другие способы интеграции функционализмов: не «сверу-вниз» (Дж. Лёвин), не «снизу-вверх» (Т. Полджер), но «сбоку». Для третьего способа правомочен стандартный методологический приём редукции различных форм к некоторому прототипу. А так как все современные функционалистские концепции инспирированы идеей машинного функционализма, правомочно сформулировать тезис редукции функционалистских парадигм к машинному функционализму. Данную идею можно проиллюстрировать тезисом эквивалентности теоретического функционализма и функционализма машины Тьюринга. Кратко, суть тезиса в следующем. Обоснование тезиса осуществляется версиями теста Тьюринга, предложенными Н. Блоком: «Гомункулусная голова» (1978 г.) и «Китайская нация» (1980 г.). В первой работе [Block, 1978] представлена теория гомункулов, по сути, воспроизводящая современные когнитивные модели мультиагентного программирования. Эти модели принципиально представимы машиной Тьюринга. Во второй работе [Block, 1980] устанавливается связь машинного функционализма с психофункционализмом посредством методики Рамсея-Льюиса, где референтами терминов психологической теории являются машинные состояния (см. подробно в [Алексеев, 2014, С.17-47]). Машинный функционализм - это чрезвычайно универсальная форма функционализма. В самом деле, имеется концептуальная возможность описать мои ментальные состояния как машинные состояния «мышления», где предметом «мышления» выступают, во-первых, различные теории сознания, во-вторых, функционалистские теории, и, в-третьих, собственная теория машинного функционализма.
72 Наше мнение таково.
73
  1. Принятие частного аспекта как основы интеграции функционализмов и современных когнитивистских парадигм приводит к априорной ущербности последующих концептуальных построений. Не надо формировать единую проблемную ось, вокруг которой будут раскручиваться различные бесчисленные «функционализмы», как это предлагает Т. Полджер относительно конкретного отношения множественной реализации.
  2. Бесперспективен поиск единого универсального способа представления, своеобразного метаязыка, обеспечивающего экспликацию многообразия сложной когнитивистской проблемы о причинном отношении когниции к реализатору. Невозможна и интегральная форма функционализма как механическое библиографическое объединение описаний функционализмов, по сути предложенная Дж. Лёвин.
  3. Правомочна редукция «функционализмов» к базисной, архетипичной концепции, которой является идея машинного функционализма. Исторически сложилось именно так. Но при этом возникает проблема редукционистской полноты относительно фиксированного базиса редукции. Какая машина способна претендовать на работу мозга? Нам важен правдоподобный проект машины, который, «будучи приведен какими ни на есть причинами в движение, дает в окончательном результате тот ряд внешних явлений, которыми характеризуется психическая деятельность». Здесь мы воспользовались суждением И.М.Сеченова [Сеченов, 1863, С.9], для того, чтобы подчеркнуть давность идеи машинного функционализма. Она возникла не вдруг и не сразу в 60-е годы 20 века. Идея данной формы функционализма витала за сто лет до патнэмовского варианта.
  4. Редукция осуществляется к системе атрибуций, которые Я приписываю некоторой x-системе. Эта х-система имитируется, моделируется, репродуцируется как переживающая, мыслящая, сознающая, самосознающая, любящая и пр. система. То есть интегральная форма функционализма – это то, что мы назвали «тестовым функционализмом». В разнообразии «функционализмов» данная форма в наибольшей степени идентична патнэмовской идее. Однако эта идея кардинально модифицирована новой ролью человека и компьютера в реализации психических феноменов. В тестовом функционализме восполняется то, что упустил Х. Патнэм при разработке своей версии. Машина Тьюринга (точнее, вероятностная УЦВМ) у него - на почетном месте, а вот идею теста Тьюринга он упустил. Мы этой идеей – идеей комплексного теста Тьюринга и судьи из теста Тьюринга – дополним машинный функционализм. Получим при этом новую форму функционализма – тестовый функционализм. Именно он, на наш взгляд, и позволит обоснованно приписывать когнитивные феномены мультиагентным имитациям общества.
74 От машинного функционализма к тестовому компьютеризму
75 Фактом своего рождения машинный функционализм обязан проблеме интерсубъективности, которая до 1990-х гг. носила название «проблема других сознаний». В самых первых абзацах своей первой функционалистской статьи «Сознание и машины» [Putnam, 1960 г.], эпохальной для развития современного функционализма, Х. Патнэм обозначает логико-лингвистическую ассиметрию концептуально аналогичных вопросов: «Откуда я знаю, что мне больно?»/«Откуда я знаю, что Смиту больно?»; «Откуда некто знает, что ему больно?»/«Откуда некто знает, что кому-то другому больно?». Данные вопросы, полагает Х. Патнэм, подобны следующим: «Как машина Т устанавливает, что она находится в состоянии S?»/«Как машина Т устанавливает, что другая машина Т’ находится в состоянии S?». [Putnam 1960, P. 362; Патнэм, 1999, C. 23]. В свою очередь, рождение искусственного интеллекта так же обязано проблеме интерсубъективности [Алексеев, 2013].
76 Социокультурную тематику мы считаем коренным источником тестового функционализма: «Откуда я знаю, что общаюсь с человеком, а не с компьютером»/«Откуда некто знает, что общается с человеком, а не с компьютером?». И, более суровый вопрос, уже альтерсубъективного характера: «Откуда я знаю, что я не компьютер?»/»Откуда некто знает, что он не компьютер?». Если на первые два вопроса Х. Патнэм не обратил внимания – это проблематика теста Тьюринга, которую он почему-то игнорирует, то решение двух последних вопросов он связывает с эпистемологической проблемой удостоверения реальности собственного существования. Разрешение проблемы альтерсубъективности ищется в оппозиции экстернализма/интернализма в контексте «новой теории референции». Для этого разрабатывается знаменитый компьютерно-ориентированный мысленный эксперимент «Мозги в сосуде». Он отражает возможность порождения реальности, осознавания Я, внешнего и внутреннего мира человека посредством компьютерной стимуляции мозговой активности [Putnam, 1981, P. 2-21]. Следует отметить, что в русскоязычной литературе употребляется не совсем корректный перевод названия статьи: «Мозги в бочке». В бочках хранятся огурцы и селёдка. Сложно вообразить то, что в состав бочки с огурцами входит компьютерный интерфейс стимуляции мозговой активности. Намного проще вообразить лабораторный сосуд – реторту c жидкостью, к горлышку которого подведены интерфейсные провода. В этой реторте плавают мои и ваши мозги, стимулируемые компьютерной программой. Конечно, это – «дьявольский научный эксперимент» [Ibid, P. 5], однако он достаточно ярко обозначает компьютеристские проблемы альтерсубъективности. Но лучше звучит – «мозги в склянке».
77 Машинный функционализм, решая проблему интер-альтер-субъективности, ориентирован на компьютерную метафору психической деятельности: мозг - это машина Тьюринга. Теории, которые последовали вслед за патнэмовской концепцией сознания (психофункционализм, элиминативный материализм, интегральные версии функционализма и др.), потеряли идею мозга-компьютера, акцентировали внимание на более общей тематике «других сознаний». Компьютерную реализацию другого или его психических способностей эти теории явно не определяли.
78 Тестовый функционализм возвращает идею компьютинга когнитивных феноменов [Алексеев 2013], но значительно расширяет их сферу, не ограничиваясь явлениями ментального содержания. Тестовый функционализм, благодаря комплексированию частных тестов самого разного направления, ориентирован на реалии информационного общества, компьютерно-коммуникационных технологий и, в общем, тенденций развития электронной культуры [Алексеев, 2013] (см. пример «Девушка по переписке»). Человек снабжается концептуальным инструментарием комплексного тестирования компьютеризованной реальности. Инструментарий, в принципе, технически реализуем и способен решать инженерные задачи проверки коммуниканта на предмет его «человечности». Однако не технологическая задача является главной в тестовом функционализме. Это - концептуальный инструментарий и он выполняет эпистемологическую функцию выработки рационального скептического мировоззрения к феноменам компьютеризованной реальности и к проектам электронной культуры. В связи с этим замысел комплексного теста связывается с общей целью применения интеллектуальных систем в обществе, метко подмеченный В. К. Финном [Финн, 2007, C.30]: интеллектуальные системы предназначены для рационализации общественной жизни и усиления интеллектуальной деятельности человека, но отнюдь не для имитации и замены его во всех сферах деятельности, как это полагал А. Тьюринг.
79 Подчеркнём следующее: эпистемологический источник машинного и тестового функционализма тот же, а именно, проблема рационального изучения проблемы альтер- и интерсубъективности. То есть и тестовый и машинный функционализмы концептуально тождественны в плане решения одной и той же задачи. Другим источником отождествления является опора на фундаментальное определение понятия алгоритма, в соответствии с которым работает машина, продуцирующая психические феномены. Для машинного функционализма используется проект машины Тьюринга и концепция универсальной цифровой вычислительной машины. Сегодня эти машины морально устарели. Тестовый функционализм предлагает новый, более мощный концептуальный проект – машину Корсакова-Тьюринга. Эта машина позволяет интегрировать коннекционистский и репрезентативный алгоритмы в одном формате, преодолеть детерминизм и целочисленность алгоритма [Алексеев, 2013].
80 Современный функционализм предлагает интегративный формат изучения и реализации когнитивных феноменов самого широкого содержания: физического, витального, персонального и социального. По крайней мере, в модификациях версий, предлагаемых Т.Полджером и Дж.Лёвин. Тестовый функционализм так же предполагает интегративный формат. Компьютируемая реальность организована в виде функциональных систем на различных уровнях её гетерархии. Однако он кардинально отличается от других интегративных разновидностей функционализма главной целью: он предназначен для решения собственно человеческих проблем конкретной личности, его свободы, смысла жизни, бессмертия, социального идеала. Я, выступая в роли тьюрингового судьи, конституирую окружающий меня компьютерный мир, в который я оказался «заброшен». Я суть агент мультиагентной компьютерной системы.
81 Обозначим еще одну формулу нашей работы. Она поможет сформулировать идею постнеклассического позиционирования субъекта компьютерной технологии в общем, и инструментария искусственных обществ в частности. Поможет она и оценить праксеологические особенности преодоления человеком квазиалгоритмических закономерностей мира электронной культуры:
82 Fтестовый: Я – главное действующее лицо компьютерного мира, который конституирую в виде витальных, ментальных, персональных, социальных систем.
83 Вернёмся к тезису эквивалентности теоретического и машинного функционализмов, которые мы обозначили как «тезис Блока». Заодно покажем перспективы тестового функционализма. Тезис вполне правомочен, так как: 1) функциональными терминами представимы все иные разновидности терминов – номинативные, дескриптивные, диспозициональные, предикативные; 2) программа редукции ментального к функциональному позволяет реализовать (по крайней мере, имитировать) функции интеллектуальной системы, не вдаваясь в подробности её онтологии.
84 Однако! В процессе проведения операции редукции, как правило, отбрасывается некоторый сопутствующий «осадок». При формализации психических качеств, состояний, свойств, отношений, процессов и пр. в «осадок» выпадает качество субъективной реальности (Д.И.Дубровский): интенциональность, содержание, контент, квалиа. В результате редукции ментального к функциональному, аппроксимативно полного описания всех возможных входов/выходов/состояний системы из проблематики сознания изгоняется собственно «сознание», значение термина «сознание» переходит в область функциональной дескрипции. Вместе с этим перестают обладать качеством мои боли, надежды, мысли, моя свобода, вдохновение и, собственно, Я, мое «сознание» утеряно. Его потерял теоретический ≡ машинный функционализм. Его потеряли все другие разновидности функционализмов, так как их оригинальная парадигма – это функционализм машины Тьюринга.
85 Тестовый функционализм возвращает «сознание» человеку, изучающему «сознание». Здесь отсутствует антиредукционистская программа организации отношений между ментальным и функциональным. Предлагается кардинальное решение: вообще покинуть стандартную схему рассуждений о психофизической проблеме и перейти в сферу постнеклассической методологии (В. С. Стёпин). Для этого и разрабатывается эвристически более богатая теоретическая конструкция, чем функционализм машины Тьюринга. Предлагается интегральная форма функционализма – функционализм теста Тьюринга (тестовый функционализм). Точнее – тестовый компьютеризм. Насколько полно нам является «возвращённое сознание» индивида компьютеризованного общества, определяется феноменологическими особенностями восприятия результатов функционирования компьютерной системы или, в общем случае, x-системы, как «интеллектуальной», «болевой», «волевой», «сознательной», «любящей», «общающейся» и пр. Точнее, факт обладания «сознанием» задаётся убедительными, обоснованными атрибуциями данного факта. Система атрибуций строится наблюдателем – тьюринговым судьёй, в роли которого выступаю Я. Позиция этого судьи задаёт четыре типовых способа интерпретации когнитивных феноменов, представленных мультиагентным инструментарием. Компьютерная реализация когнитивного феномена – это:
86
  1. имитация когнитивного феномена – лично я убеждён в том, что современный компьютинг может претендовать лишь на этот способ;
  2. модель когнитивного феномена – к этому склоняется большинство представителей когнитивных наук, для которых некоторый механизм сознания – это действительная модель когниции с присущими методу моделирования онтологическими притязаниями на её адекватность;
  3. репродуцирование когнитивного феномена, т.е. фактическое воспроизведение компьютерными средствами феномена и уверенность исследователя базируется, например, на принципе инвариантности информации относительно её носителя и на том, что онтология «сознания» имеет информационный статус (позиция Д.И. Дубровского);
  4. креация ментального – это новые феноменальные качества, свойства, события, продуцируемые компьютером; они не имеют натуральных аналогов, это когнитивные феномены «иного сознания» (сторонники сильного ИИ).
87 В интеграции различных форм когнитивных феноменов в инструментарии мультиагентного компьютерного моделирования мы, в свою очередь, рассматриваем реализацию идеи В.Л. Макарова о том, что компьютерная имитация способна охватить весь мир [Макаров В.Л., 2006].
88 Заключение.
89 Мы очертили перспективы и кратко обозначили предмет тестового компьютеризма. А. М. Тьюринг претендовал исключительно на имитацию интеллектуального поведения. Наша задача так же ограничивается имитацией, но она намного амбициознее. Мы претендуем на имитацию полного спектра когнитивных феноменов компьютерными средствами инструментария мультиагентного моделирования. В этих условиях тьюриновый вопрос («может ли машина мыслить?») представляется частным аспектом когнитивно-компьютерного охвата социокультурной сферы. Тестовый компьютеризм позволяет нам подвести методологическую базу под полновесный когнитивно-компьютерный инструментарий, коррелированный с мировоззренческими ориентирами субъекта, Я. Однако изучение способа функционирования Я в технологиях электронной культуры и жизни Я в роли искусственной личности искусственного общества является предметом последующей работы. Тестовый компьютеризм способен описать такого рода автобиографию искусственного Я.

Библиография



Дополнительные источники и материалы

[Алексеев, Смирнова, 2005] Алексеев А.Ю., Смирнова Н.М. Философия искусственного интеллекта // Журнал «Вопросы философии», № 9, 2005. - С. 68-80.


[Алексеев, 2008] Алексеев А.Ю. Определение философских зомби [Текст] / А.Ю. Алексеев // Философские науки. – № 2. –2008. – С. 126-149.


[Алексеев, 2010] Алексеев А.Ю. Роль нейрокомпьютера в электронной культуре [Текст] / А.Ю. Алексеев // Журнал: Нейрокомпьютеры: разработка и применение. – № 8. – 2010. – С.14-26


  С. 18-64; http://abm.center/magazine/index.php?ID=157


[Алексеев, 2012] Алексеев А.Ю. Очерк о новом способе когнитивных исследований посредством Корсаковских машин сравнения идей // Воин, ученый, гражданин. К 225-летию со дня рождения С.Н. Корсакова. – М.: Техполиграфцентр, 2012. – 132 с. – С. 69-103.


[Алексеев, 2013] Алексеев А.Ю. Комплексный тест Тьюринга: философско-методологические и социокультурные аспекты. – М.: ИИнтеЛЛ, 2013. – 304 с.


[Алексеев, 2013-1] Алексеев, А.Ю. Протонейрокомпьютер Корсакова [Текст]// А.Ю.Алексеев // Нейрокомпьютеры: разработка и применение. – № 7. – 2013. – С. 6-17.


  Алексеев А.Ю. Объемная (3d) интенсиональная семантика словаря искусственного общества // Ежеквартальный Интернет – журнал «Искусственные общества». Том 8, номер 1-4, I-IV квартал 2013. – C. 5-7; http://abm.center/magazine/index.php?ID=195


  Иваново: ОАО «Изд-во «Иваново»«, 2014. – 130 с. – С. 9-11.


[Бескова, 2005] Бескова И.А. Вариант прочтения интенсиональной семантики //Новое в искусственном интеллекте. Методологические и теоретические вопросы. Под ред. Д.И. Дубровского и В.А. Лекторского – М.: ИИнтеЛЛ, 2005. – 280 с. – C.190-192


  – М.: МИЭМ, 2006. – 112 с. – С. 28-61.


   


[Дубровский, 2007] Дубровский Д. И. Сознание, мозг, искусственный интеллект: сб. статей. – М.: 2007. – 272 с.


[Дубровский, 2009] Дубровский Д.И. Проблема сознания: опыт обзора основных вопросов и теоретических трудностей //»Проблемы сознания в философии и науке» / под ред. проф. Д.И. Дубровского. – М.: «Канон+»РООИ «Реабилитация», 2009. – 472 с., С.8 – 44.


[Конькова, 2009] Конькова Т.А. Электронная культура? Критика тотальной вычислимости// Электронная культура: трансляция в социокультурной и образовательной среде. Под ред. А.Ю. Алексеева, С.Ю. Карпук – М.: Изд-во МГУКИ, 2009. – 260 с.


 [Макаров, 2006] Макаров В.Л. Получение нового знания методом компьютерного моделирования //Искусственный интеллект: междисциплинарный подход. Под ред. Д.И.Дубровского и В.А.Лекторского – М.:ИИнтеЛЛ, 2006.– 448 с. – C.5-12.


 [Сеченов, 1863] Сеченов И.М. Рефлексы головного мозга/Медицинский вестник, 1863, № 47, стр. 461—484; № 48, стр. 493 — 512. (Текст приводится по кн.: Сеченов И.М. Избранные произведения. Том первый. Физиология и психология. Редакции и послесловие Х.С.Коштянца. М.: Издательство Академии Наук СССР, 1952 – 753 с. – С. 7-128).


[Стёпин, 1992] Стёпин В.С. Философская антропология и философия науки. - М.: Высшая школа, 1992. - 191 с.


[Философия и будущее цивилизации, 2005] Алексеев, А.Ю., Глазунов, В.А., Лекторский В.А. (ред.). Круглый стол «Философско-методологические проблемы когнитивных и компьютерных наук»// Философия и будущее цивилизации: Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса (Москва, 24-28 мая 2005 г.): В 5 т. Т.1. – М.: Современные тетради, 2005. – 768 с.


[Финн, 2007] Финн В.К. Интеллектуальные системы и общество: Сборник статей/ Предисл. Д.А. Поспелова, Д.Г. Лахути, В.Б. Тарасова. – М.: КомКнига, 2007. – 352 с.


[Чалмерс, 2013] Чалмерс Д. Сознающий ум: В поисках фундаментальной теории. М.: URSS, 2013


[Юлина, 2004] Юлина Н.С. Головоломки проблемы сознания: концепция Дэниела Деннета. – М.: Канон+, 2004. – 544 с.


[Block, 1978] Block, N. Troubles with functionalism. Minnesota Studies in the Philosophy of Science 9:261-325. Reprinted in Readings in the Philosophy of Psychology (MIT Press, 1980); URL : http://perso.univ-rennes1.fr/pascal.ludwig/troubles.pdf


[Block, 1981] Block, N. Psychologism and Behaviorism, Philosophical Review 90, pp. 5–43.


  London – New York – Sydney – Toronto – New Delhi: Simon & Shuster, 2018. – 532 p.


[Chalmers, 1993] Chalmers, D. J. The Conscious Mind: In Search of a Fundamental Theory; URL : http://jamaica.u.arizona.edu/~chalmers/book/tcm.htm


[Churchland, 1996] Churchland, P. S. The hornswoggle problem. Journal of Consciousness Studies 3:402-8. Reprinted in Shear 1997.


[Gulick, 2004] Gulick, Robert Van. Consciousness. Stanford Encyclopedia of Philosophy, 2004; URL : http://plato.stanford.edu/entries/consciousness/


[Horst, 2011] Horst, Steven, «The Computational Theory of Mind», The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Spring 2011 Edition), Edward N. Zalta (ed.), URL = <http://plato.stanford.edu/archives/spr2011/entries/computational-mind/>.


[Karsakof, 1832] Karsakof S. Apercu d`un procédé nouveau d`investigation au moyen de machines à comparer les idées. St. Petersbourg, 1832. . – 22 p., . – 2 pl.


  URL : http://plato.stanford.edu/entries/functionalism


[Polger, 2004] Polger, Thomas W. Natural minds. Massachusetts Institute of Technology: “A Bradford book”, 2004. - 294 p.


[Putnam, 1960] Putnam, H. Minds and machines. In (S. Hook, ed) Dimensions of Mind. New York University Press. Reprinted in Mind, Language, and Reality (Cambridge University Press, 1975).


[Putnam, 1981] Putnam, H. Reason, Truth, and History, Cambridge: Cambridge University Press. – 222 p.


[Robb, Heil, 2013] Robb, David and Heil, John. «Mental Causation», The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Spring 2013 Edition), Edward N. Zalta (ed.), URL = <http://plato.stanford.edu/archives/spr2013/entries/mental-causation/.


[Shagrir, 2005]. Shagrir, O. «The Rise and Fall of Computational Functionalism», in Y. Ben-Menahem (ed.), Hilary Putnam, Cambridge: Cambridge University Press, p. 220–250.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести