Везде
Transnational corporations and civil society as network society actors
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Transnational corporations and civil society as network society actors
Annotation
PII
S207751800016636-8-1
DOI
10.18254/S207751800016636-8
Publication type
Article
Статус публикации
Published
Authors
Nikita Ravochkin 
ORCID: 0000-0003-1247-8231
Occupation: Associate professor
Affiliation: Kuzbass state agricultural academy, Kuzbass State Technical University named after T.F. Gorbachev
Address: Russian Federation, Kemerovo
Edition
Volume 16 Issue 3
Abstract

The article examines the topic of determinants affecting the features of the practical implementation of ideas in the context of a digital society. The features of the digital model of society as a version of the post-industrial society are presented. The urgency of rethinking the problem as a determinant of social development has been substantiated. The essential features of the main trends of the digital society are analyzed and identified, which include the traditional interpretation of the inevitably distorted embodiment of ideas in social phenomena. Demonstrated are the changes represented by the identity of individuals and brought to the coalescence and the virtual level of being. The inevitability of taking into account the systemic effect of implemented ideas, which affects not only the sphere of their direct implementation, is noted. Theatricalization of digital society in the spheres of public life is highlighted. The problem of simulacra is actualized, allowing powerful actors to distort the original meaning of ideas in their own interests. The emphasis is made on the importance of linguistic analysis for adequate perception and understanding of the content of ideas. In conclusion, generalizations that form the theoretical and methodological basis of practical applications in the society of the digital world.

Keywords
idea, digital society, simulacrum, technique, identity, meaning, transformations, power, media
Received
11.07.2021
Date of publication
16.09.2021
Number of purchasers
14
Views
1017
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
Additional services access
Additional services for the article
Services benefits
100 RUB / 1.0 SU
1 Изучение идей и их практической реализации в любой из концептуальных моделей общества одновременно связано с социальной философией, осмыслением интеллектуальной деятельности, а также затрагивает различные (меж)дисциплинарные направления, причем осуществляет это как в теоретико-методологическом, так и прикладном аспектах. Разработка оснований генезиса идей, их интерпретации, понимания, дистрибуции и адаптации под контекстуальные условия для их эффективного воплощения как концептов социальной действительности определяет существование общества и векторы его возможных трансформаций. Именно социальная философия ответственна не только за формулирование предельных оснований и фундаментальных обобщений, но и за эволюционные сценарии развития государств.
2 Наряду с многочисленными теоретическими проектами постиндустриального социума («рисковое», «информационное», «знания») цифровое общество является лишь одним из вариантов глобального перехода к Постсовременности. Одной из отправных точек его перехода можно полагать 1989 г. и связанное с ним революционным событие по запуску проекта «Всемирной паутины». Как известно, Интернет предопределил сущность актуальных для нашего времени социальных взаимодействий и, вполне вероятно, на долгосрочную перспективу. Данный мегатренд, связанный с цифровизацией общества, ознаменовал формирование нового принципа ремоделирования социальных систем, фундировав ее нетривиальными конфигурациями и модификациями идейных оснований. Закономерно, что здесь реализуются интеллектуальные конструкты постмодернистской философии, а также теории, чьи авторы указывали на неизбежный характер умножения коммуникаций, кардинальных изменений интеракций и ускорение социальной динамики.
3 Можно сказать, что отныне люди сами конструируют взаимодействия на основании гиперссылок. По аналогии с этой технологией строится все современное общество, поскольку при его формировании все чаще используются цифровые технологии, на практике перекрестным образом указывающие на различные события. В связи с этим отметим, что в условиях цифрового общества воплощение интеллектуальных конструктов, переформатировавших социальные связи и отношения, сосредоточилось вокруг понятий «гипертекст» и «интертекст».
4 Следует подчеркнуть неоднозначность тенденций происходящих трансформаций. Безусловно, первая из них состоит в использовании технических и технологических достижений, позволяющих реализовать сетевой принцип организации и структуризации общественной среды. Так, межсубъектные отношения формируются в условиях информационной перенасыщенности, что радикальным образом изменило адаптацию к актуальным условиям общественного бытия. Вследствие этого, да еще с учетом нелинейной динамики, перед абсолютным большинством социальных групп возникает своеобразный «микс» самых разноплановых задач. Практическая имплементация сопряженных с цифровым социумом идей означает переход от однозначно детерминированных оснований общественных отношений к сложностным, включающим, например, самые неожиданные комплексы маркетинговых, политико-правовых и даже интимно-личностных факторов [11].
5 Еще одними из наборов значимых идей, внедряемых в пространство цифрового общества, является трансляция новых форм трансляции жизненного опыта. Социализация в традиционном смысле этого слова прекращает свое существование уже хотя бы по той причине, что повсеместно используемые технические средства формируют новые формы адаптации к социальной действительности. В этом плане происходит существенный разрыв преемственности между поколениями, поскольку представители старшего поколения уже не способны увидеть трансформацию собственного жизненного опыта в жизни молодежи в реалиях перманентного формирования качественно другой социальной среды, практически полностью отрицающей предшествующие формы взаимодействия. На фоне многомерных метаморфоз, основанных на уже выявленных разноплановых интеллектуальных конструктах, в области обмена опытом происходит смещение иерархии отношений между поколениями. В результате произошло парадоксальное превращение большинства представителей старшего поколения в зависимое положение от молодежи и его общую уязвимость, связанное со значительно меньшей информационной осведомленностью. Очевидно, что в контексте цифровых реалий социальная аксиология рассматривает мир через примат техники и технологий, что заменяет былую соразмерную человеку реальность. Изменения в социальной ткани связаны с идеями, настаивающими на значимости интеллекта и повсеместной автоматизации, и информатизации деятельности, что неизбежным образом повышает уровень безработицы людей, в первую очередь непосредственно занятых в производстве и не попадающих на траекторию формирования компетенций «профессий будущего».
6 Новые варианты прочтения социального отчуждения коррелируют с формированием девиантных форм существования человека в цифровом мире. Примечательно, что девиации как формы изменчивости поведения и приспособления любых живых организмов сказываются и на особенностях реализации социальных преобразований. Интеллектуальные основания продуцируются с учетом осознания научно-технологического уклада, выраженного в форме НБИКС [10]. Сегодня многие социальные изменения сами выступают результирующими дополнительную неопределенность, которая требует текучести, гибридности поведения человека и формирования совершенно иного человеческого капитала, который смог бы позволить каждому адаптироваться к актуальной цифровой среде [13]. Любопытно, но девиации в цифровом обществе реализуются в форме мимикрии социальных феноменов к постоянно меняющимся особенностям окружающей действительности. Однако ускорение социальной динамики не позволяет большинству акторов понять и идентифицировать содержание идей в полной мере. Вследствие неизбежного конфликта интерпретаций и следованию иллюзорной абсолютной рациональности влиятельные субъекты зачастую не переносят проект преобразований под национальный контекст. В свою очередь это приводит к существенным отклонениям от первоначального замысла и, наконец, учреждению неэффективных социальных структур в связи с механическим переносом комбинаций содержания ментальных конструктов.
7 Генезис идей в философии и обществоведческом дискурсе всегда связан с поиском оснований и базовых принципов организации совместного существования людей, коллективного и персонального бытия и перестройку форм социального взаимодействия благодаря внедрению каких-либо креативных продуктов, чем и являются ментальные конструкты. В цифровом мире социальное приложение большинства интеллектуальных конструктов находится вокруг проблем(ы) «перманентной адаптации» к быстро меняющимся условиям действительности. В связи с этим достаточно острыми являются вопросы по совместимости приспособления и социализации индивидов с виртуализацией бытия. Современные акторы и интеллектуалы достаточно активно реализуют идеи мультителесности, интеллектуального бессмертия и киборгизации, что в реалиях нигилизма, релятивизма и господства у большинства людей взаимоисключающих ценностных модусов позволяет максимально полноценно реализовать самость человека и удовлетворить его потребности.
8 Закономерна тесная связь воплощаемых идей для аутентификации и идентификации человеком своего «цифрового “Я”» как находящегося в открытом досье человека в качестве одной из мировоззренческих оснований перманентно изменяющейся модели социума [7, с. 17]. Даже вопреки наличию приватных и запрещенных браузеров мы ни в коей мере не можем согласиться, что их совокупность данных формирует персональный профиль в «закрытом» режиме. О былой приватности не может быть и речи, поскольку тиражируемая электронная идентификация на самых различных тематических ресурсах передает целевым потребителям и данные о наиболее часто посещаемых сайтах, и историю перемещений индивидов по оставленным на пространстве Интернета фотографиям и комментариям о посещенных геолокациях, и даже информацию о финансовой активности, и многое другое, в результате активная жизнь в глобальной сети оставляет за собой цифровой след.
9 Важным уточнением является вывод, что на персональном уровне реализуются идеи о том, что большинство участников взаимодействий в цифровом социуме не проводят или уже не в силах проводить принципиального отличия между реальной и виртуальной самотождественностью. Более того, «представители цифрового поколения не воспринимают свою идентичность в цифровом и реальном пространстве как нечто обособленное; они считают, что их идентичность представлена сразу в нескольких пространствах» [14, с. 11]. Такие существенные трансформации в идентификации вытекают из неполного восприятия идейных конфигураций и модификаций в условиях необратимой интеграции и открытости мира, свидетельствуя о необратимых отклонениях от первоначального замысла теоретиков «интернета вещей» и функционировании техники на благо человека. Не вдаваясь в оценки произошедших процессов, следует отметить оборотную сторону идейной детерминации тех процессов, которые ранее казались невозможными вследствие чего индивиды допустили единство цифрового и реального, что предполагает поиск оптимальных путей социальных взаимодействий.
10 Можно говорить, что преднамеренный перевод человека и его идентичности в цифровую среду, формирование его желания использовать интернет-технологии позволяет определять и сохранять его предпочтения. Такое концептуальное действие в форме практической реализации интеллектуальной идеи цифрового человека и его цифровой идентичности позволяет достигнуть сохранения всесторонней информации о человеке с возможностью влияния на предпочтения человека в форме контекстной рекламы, подмены его деятельности фейковыми видами поведения и так далее. Отсюда становится понятно, почему центральным тезисом становится призыв к «поиску баланса» между реальностью и виртуальностью, что предполагает необходимость ревизии концептуализации способов и форм существования.
11 Переходя к государственному и глобальному уровням, заметим, что здесь интеллектуальные конструкты воплощаются через перманентную цифровизацию сфер общественной жизни и также логичным образом реализуются в выборе актуальных стратегий межнациональных взаимодействий. Обратимся к российскому опыту. В публикации Т.Ф. Кузнецовой утверждается, что цифровизация экономики приводит к изменению социальных структур, основным идейным основанием которой становится одноименная программа, имеющая своими целями: (1) создание определенной экосистемы национальной экономики с применением цифры как ключевой детерминанты производства; (2) создание необходимой инфраструктуры, призванной продолжить диверсификацию экономических отношений; (3) повышение конкуренции на глобальном рынке российской экономики [12]. Помимо априорной прагматики заложенных в содержание практически любого набора идей социальных преобразований, здесь можно отчетливо увидеть эволюционный характер концептуально оформленных интеллектуальных оснований, поскольку трансформация экономики проводится не изолированно, но в связи с развитием и учетом состояния ряда других сфер общественной жизни в целом.
12 Другая заслуживающая внимания тенденция, влияющая на особенности воплощения идей в современном цифровом социуме, состоит в театрализации общества. Современный мир превращается в глобальную сцену для бесконечных спектаклей. В произведениях постмодернистов отмечается, что перфоманс реализуется в самых различных сферах общественной жизни, будь то социальная (шоу развлекательного характера), политико-правовая (акции, дебаты, митинги), духовная (религиозные спектакли, позволяющие зрителям преодолеть «земное притяжение») сфера. Разумеется, что это проявляется и на виртуальном уровне, который пополняется замещающим реальность игровым контентом. Соответственно, из всего массива происходящих представлений большинство является не чем иным, как выражением симулякров – самых различных подделок реальности [9]. Сегодня симулятивные практики могут не просто исказить замысел той или иной идеи, но и вовсе перевернуть заложенные в них смыслы. В связи с этим многие исследователи приходят к неутешительному допущению о возможности существования тени без предмета, поскольку его попросту не существует [3].
13 В политико-правовой сфере активно продвигается концепт электронного взаимодействия между властными акторами и иными социальными группами. С одной стороны, возникают и реализуются на практике идеи электронного правительства, смысл которых – в обеспечении быстрого, прямого и адекватного взаимодействия между властью и гражданами. Формами такого выражения оказываются различные порталы и сайты, обеспечивающие такое взаимодействие. Другая же сторона такого взаимного влияния заключается в различении виртуального и симулятивного. Несмотря на прагматичность идей, практика (особенно в реалиях пандемии) показала несостоятельность воплощения электронного правительства, поскольку достаточная часть взаимодействий все еще проходит в оффлайне.
14 В.В. Кафтан и Л.В. Рязанова приводят следующий пример: «Госсекретарь США Колин Пауэлл в Совете Безопасности ООН продемонстрировал пробирку с белым порошком, который представил как оружие массового поражения» [9, с. 55]. Налицо подделка реального события и замена его на вымышленным, что позволяет современным политтехнологам формировать массовое мнение с целью формирования определенного имиджа как отдельных субъектов, так и целых государств.
15 Безусловно, на протяжении всей мировой истории властные акторы использовали соответствующие символы для легитимации авторитета в публичном пространстве, используя, при этом различные политические мифы и ритуалы. В зависимости от исторической эпохи менялись лишь их формы и используемые приемы трансляции мифов, однако, по сути, их варьирующееся от сюжета содержание не претерпевало существенных изменений, так как требовалось сохранение и поддержание целостности властных структур. Можно согласиться с исследовательской позицией Д.И. Гагаури, что данные технологии выполняют роль конструирования и оформления политико-правовой реальности, в то время как ритуалы отражают всю палитру зрелищных аспектов политики, тем самым вовлекая и приобщая широкие массы к участию в соответствующих процессах, обеспечивающих процедуры легитимации власти [6, с. 92]. По меткому замечанию французского мыслителя П. Бурдье, символическое обеспечение политического субполя включает в себя деятельность по продуцированию смыслов, их дистрибуцию, а также соперничество между акторами по поводу внушения гражданам страны собственной легитимной версии моделируемой и трансформируемой реальности [4, с. 66 - 67].
16 В цифровом обществе произошло значительное расширение подходов и технологий, используемых для достижения государственной гегемонии. Можно сказать, что апеллирование к идеям завоевания и удержания власти расширило свое влияние, отойдя от единственного, непосредственного, влияния государства и подключив сюда весь манипулятивный потенциал с применением целых комплексов архетипов, ментальностей и стереотипов [8, 18]. При этом с учетом цифры дистрибуция идей, фундирующих коллективные представления о должном, по мнению властных акторов, обществе может осуществляться в режиме 24/7. На наш взгляд, произошедшая децентрализация государства и его переход из единой точки во множество локаций для нахождения везде и всюду позволяет воздействиям на массовое сознание по различным направлениям достичь куда большего синергетического эффекта, нежели простого суммативного результата по своему присутствию в жизни индивидов.
17 Очевидно, что двойственность симулякров определяет существование как позитивного, обеспечивающего преемственность и идентичность, так и негативного, суть манипулятивного, понимания мифов. Так, используя негативную трактовку, мы можем сказать, что обращение элитами к симулятивным практикам и мифологемам власти хоть и позволяет им эффективно управлять массами для долгосрочного удержания власти, но в то же время существенно снижает потенциал собственного государства для эволюционного развития, поскольку люди не могут критически мыслить и превращаются в усредненную массу.
18 Выбор социальных идей для практического воплощения зачастую сопровождается использованием черного пиара. К примеру, это может проявляться посредством симуляции исторического времени, дискредитации альтернативных (не всегда неэффективных) проектов модернизации, в результате чего создаются якобы имеющие непосредственное отношение к конкретному обществу или же вовсе фасадные социальные феномены. В цифровом обществе зачастую применяется методика подмены и подтасовки значимых фактов. В качестве симулякра формируется миф о конкретном событии для эксплуатации восприятия целевыми категориями, тем самым формируя негативное стереотипное понимание чего-либо [5].
19 Все более значительную роль в воплощении идей в цифровой модели общества приобретают языковые ресурсы. Лингвисты утверждают, что язык представляет собой систему норм и правил использования слов и выражений для реализации коммуникативной деятельности, выраженной в передаче смыслов и значений. При этом утверждается, что означающее должно соответствовать означаемому. В теории это позволяет сохранить целостное значение того, о чем идет речь и передать указанное значение точно и в полном объеме. Однако благодаря современным масс-медиа в цифровом обществе все чаще наблюдается отход от привычных лексических форм и используются технологии несоответствия означающего и означаемого [2]. При помощи СМИ в цифровом мире властные акторы деформируют и подменяют понятия, создают ложные желаемые образы и паттерны, приписывают «верные» значения тех или иных действий, а также переписывают историю, которая в значительной степени определяет восприятие действительности [1, с. 280]. Стало быть, в такой логике идеи реализуются в социальных феноменах в совершенно не в актуальных и действительных формах, а скорее в извращенных, неправильно описанных и неточно понятых формах.
20 Цифровое общество фундируется постмодернистскими конструктами, которые предполагают аллюзитивность, монтаж, цитатность. Лингвистическая «упаковка» как приоритетная форма трансляции знания и информации о событии содержательно выражает игру слов и выражений, которые посредством медиа используют властные акторы. Не претендуя на филологическое исследование, отметим лишь, что практика использования обществоведческих терминов, особенно в странах полупериферии и периферии, довольно-таки часто демонстрирует отсутствие внятных смыслов содержания или же размытость терминологического значения.
21 В результате неизбежно возникающих языковых игр, смысл которых состоит в высокой образности и симулякризации медиатекстов, многие связанные с внедрением идей в социум действия существенно отклоняются от задуманных траекторий и зачастую перестают быть просто фактом, выраженным в реальном положении дел. По сути, в цифровом мире большинство социальных феноменов оказываются, прежде всего, преднамеренно создаваемой информацией и виртуальным объектом. Внешние эффекты подстегивают зрительский интерес в то время, как новейшие технические средства позволяют акторам визуализировать подаваемую информацию, конструируя образ идеального государства.
22 В заключение отметим, что эффективность воплощения идей в контексте цифрового общества напрямую зависит от преодоления проблемы по сохранению действительного содержания понятия. Но зачастую имплементация идей сталкивается с искажениями, так как их содержание в знаковой форме ввиду частоты словоупотребления соответствует принятым в средствах массовой информации, нередко сильно отличаясь от замыслов создавших их теоретиков. В результате «искажается оригинальное значение высказывания, перекрывается доступ к пониманию текста или расширяется круг его возможных интерпретаций. И если художественный текст предполагает это “мерцание” смыслов, то возникновение в журналистском тексте так называемых “шумов” (не предусмотренных автором вариантов понимания) приводит к коммуникационным провалам» [15, с. 36]. Таким образом при помощи внелогических приемов и средств аргументации ресурсы цифрового общества затрудняют практическую реализацию необходимых социальных преобразований. При заимствовании опыта передовых государств помимо невозможности полного восприятия тех или иных интеллектуальных конструктов властные акторы зачастую просто механически переносят социальные структуры, не понимая ни соответствующего словаря, ни механизмов реализации, ни наличия необходимых организационных и структурных условий.
23 Как следствие, вскрытие содержание идеи методами строгого лингвистического анализа открывает возможности «исправления имен» и противостояния симулякрам. Существенное значение приобретает и адаптация входящих в содержание идеи понятий под актуальные реалии, поскольку при неполном восприятии интеллектуальных конструктов они попросту не могут быть достоверными и истинными, приобретая помимо интерпретационных искажений некоторую часть фальши и вследствие этого все чаще оказываясь симулякрами воплощаемых объектов.
24 Обобщая приведенные особенности множественной детерминации идей в цифровом обществе следует сказать следующее. Принятие во внимание оформившегося положения дел и следование к верному истолкованию содержания идей позволит на концептуальном уровне создавать междисциплинарные проекты социальной модернизации и многопланового приложения идей не по какому-то одному направлению, но в их взаимодействии с другими сферами общественной жизни. Такой подход к самому цифровому обществу отвечает требованиям, предъявляемым к прагматике самих идей, позволяя социальным феноменам приобрести такие неоценимые преимущества, как (относительная) устойчивость и эволюционность, но предполагающие внесение изменений по «инженерному» пути и соответствия вызовам-угрозам и вызовам-возможностям.

References

1. Bart R. Mifologii. – M.: Akademicheskij Proekt, 2008.

2. Beshukova F.B., Meretukova B.A. Lingvokul'turologicheskij aspekt funktsionirovaniya mediateksta v sovremennom informatsionnom obschestve // Vestnik Adygejskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 2: Filologiya i iskusstvovedenie. 2010, № 3.

3. Bodrijyar Zh. Sovershennoe prestuplenie. Zagovor iskusstva. – M.: RIPOL klassik, Pangloss, 2019.

4. Burd'e P. Sotsiologiya politiki. – M.: Socio-Logos, 1993.

5. Vladimirtseva N.V. Semiotika simulyakrov s tochki zreniya sovremennoj lingvisticheskoj teorii // Vestnik Sibirskogo gosudarstvennogo aehrokosmicheskogo universiteta im. akademika M.F. Reshetneva. 2006, № 6 (13).

6. Gigauri D.I. Politicheskij mif i ritual kak sotsiokul'turnye osnovaniya simvolicheskoj politiki // Vestnik Sankt-Peterburgskogo universiteta. Seriya 6. Politologiya. Mezhdunarodnye otnosheniya. 2015, № 3.

7. Derevyanchenko A.A. Tsifrovoe obschestvo: novye vozmozhnosti i starye ugrozy // Nauchnye trudy Moskovskogo gumanitarnogo universiteta. 2019, №6.

8. Zavershinskij K.F. Politicheskij mif v strukture sovremennoj simvolicheskoj politiki // Vestnik Sankt-Peterburgskogo universiteta. Seriya 6. Politologiya. Mezhdunarodnye otnosheniya. 2015, № 2

9. Kaftan V.V., Ryazanova L.V. Kontseptsii virtual'noj i simulyativnoj real'nosti v usloviyakh tsifrovoj transformatsii // Vlast'. 2019, T. 27, № 3

10. Kostolomova M.V. Tsifrovaya deviatsiya kak fenomen novoj sotsial'noj real'nosti: metodologicheskie osnovaniya i kontseptualizatsiya ponyatiya // Sotsiologicheskaya nauka i sotsial'naya praktika. 2020, T. 8, № 2 (30).

11. Kriger E.Eh. Kharakteristiki tsifrovogo obschestva i printsipy obrazovaniya v nem // Vestnik RGGU. Seriya: Psikhologiya. Pedagogika. Obrazovanie. 2018, № 4 (14).

12. Kuznetsova T.F. Tsifrovoe obschestvo v svete kul'turologii // Gorizonty gumanitarnogo znaniya. 2018, №1.

13. Maksimova O.A. «Tsifrovoe» pokolenie: stil' zhizni i konstruirovanie identichnosti v virtual'nom prostranstve // Vestnik Chelyabinskogo gosudarstvennogo universiteta. 2013, № 22 (313).

14. Pehlfri Dzh., Gasser U. Deti tsifrovoj ehry. – M.: Ehksmo-Press, 2011. 368 s.

15. Smetanina S.I. Media-tekst v sisteme kul'tury (dinamicheskie protsessy v yazyke i stile zhurnalistiki kontsa XX veka). – SPb.: Izd-vo Mikhajlova V.A., 2002. – 383 s.

Comments

No posts found

Write a review
Translate